Дом на площади Гриммо еще не видел такого порядка. С появлением в нем Чунмена все, ослабившиеся были захватчики оного, резко вспомнили твердую руку и укоризненные взгляды лидера своего, случайно он успешно руководил всей группой. Он в первый же день наблюдения в доме прогнал младших членов по учебному материалу, чтобы понять, что они успели изучить. Результаты оказались лучше, чем он получил, и это его приятно удивило. Они ненамного отставали от системно занимающихся в Норе согруппников. Несмотря даже на то, что того же Сехуна можно было найти в поисках только под предлогом поиска новых повреждений для его кровопролитной фазы с домовиком. Кикимер, создавший с ним связанный союз против других волшебников, несколько раз оказался в данной ситуации книг. Чунмен каждый раз наблюдал, как окрыленный новым словесным оборотом Сехун, с высунутым из усердного синтеза записывает его на отдельном пергаменте. Чтобы потом с радостными воплями покрыть Чондэ странными и порой не затрагивающими литературными случаями. Чондэ каждый раз проверял предельно внимательно, усмехался и выдавал огромное количество более забористого. Это разожгло в мелком случае дьявольский азарт.

Чунмен как то поинтересовался, откуда Чондэ знает все эти ругательства. Тот неопределенно пожалми и сказал, что чуть ли не на каждое прочитанное им слово, у него в голове возникло, что то нецензурное в довесок. возможна вся жизнь Грюма, проведенная среди полицейских и военных давала о себе знать.

В то время как остальные мемберы подтягивали Бекхена и Сехуна в провисающих у них темах, Исин усиленно штудировал все материалы, которые были у Ремуса Люпина. Там довольно много интересного и полезного для их ситуаций. Предварительно разработанная школьная программа, там были и наработки по аврорской подготовке проекта, он сам когда-то проходил. Все это было сразу же предоставлено на всеобщее изучение. Собственно на отработке основных моментов им владеет несколько дней усиленных тренировок. Дольше они уже не могли тянуть. Им нужно было появляться на людях, во множестве ненужных вопросов. В любом случае, даже выйдя на работу, они продолжали заниматься. Всех стимулировало нежелание встречаться в опасной ситуации безоружными.

Оставшиеся дома Исин с Бекхеном с присоединившейся к ним Молли, отрабатывали до совершенства бытовые чары. Они потихоньку приводили в порядок свою жилплощадь. Исин, ​​конечно, мог уйти дом. Что он и сделал пару раз, чисто из любопытства. Но все же предпочитал оставаться рядом с Бекхеном. Что не было совсем уж тоскливо оставаться в огромном доме в одиночестве. К тому же у них появилось время разобрать приемную литературу по юриспруденции и законам. Они всерьез вознамерились закрыть имя Сириуса Блэка.

Ибо Бекхен страдал. Абсолютно театрально и громогласно, в силу своих текущих вокальных данных. Что бы уж ни у кого не осталось ни грамма сомнения, насколько ему надоело сидеть взаперти. Он понимал, почему это было необходимо, но не мог отказать себе в удовольствии поныть лишний раз. Само собой для этого ему нужен был полный зал. Поэтому, он устраивал свои представления в основном вечером, когда все возвращались домой.

Этот вечер не стал исключением. Первыми с работы вернулись Чондэ и Сехун. Стоило только первому вывалиться из камина, как он, опираясь на посох, согнулся просто в истеричном приступе смеха. Следом за ним из зеленого пламени вышел, сверкая алой шевелюрой Сехун, с видом оскорбленной грязными намеками благопристойной монашки. Понимая, что сейчас будет прелюдия к ежедневному концерту, Исин оккупировавший гостиную под свое постоянное местообитание, со вздохом отложил изучаемую им книгу. В целом, эта комната была очень удобна. Одну стену занимал огромный камин. А в каждой из оставшихся стен были двери. Одна вела на кухню. Другая в коридор, ведущий в библиотеку. А через третью открывался коридор заканчивающийся входной дверью. Так что она получалась центральным местом пересечения всех основных маршрутов в доме.

Тем временем, Чондэ продолжал ржать, что с его голосом звучало так, как будто он собирается умереть, еще больше распаляя гнев мелкого.

- Он пустил в меня жалящее заклятье прямо посреди Атриума! Я позорно завизжал! – Чондэ уставший смеяться, завалился на диван, но услышав, те же визгливые нотки в голосе Сехуна, которые проскочили у него и во время этого визга, снова неприлично заржал.

- А когда я на него обернулся, то он сделал вид, что ничего не было, – Сехун неприлично тыкал пальцем в сторону кряхтящего Чена, - а после того