То, что они слишком бурно отметили день рождения Чондэ накануне, понял, кажется, каждый из присутствующих на оном мероприятии. Все веселенькие симптомы страшного похмелья присутствовали как на подбор. Не хотелось ни открывать глаза, ни дышать, ни говорить. Да что там. Жить не особо то хотелось. Складывалось впечатление, что они всей дружной толпой воспользовались путевкой в ад и все еще, впечатленные открывшимися видами, там и находятся. Во всяком случае, так казалось одному конкретному человеку.

Бэкхён мужественно пытался подумать о чем–нибудь кроме того, что у него реально адски болит голова, но вредная часть тела продолжала надрываться, не давая своему хозяину ни единого шанса. Обычно, после подобных попоек менеджеры приносили им лекарства и витамины, чтобы хоть как-то облегчить их печальную участь. Приложив неимоверные усилия и почти умерев от нескольких особенно сильных спазмов, Бэкхён все-таки поднял правую руку и начал шарить по прикроватной тумбочке в поисках своего спасения. Нащупав небольшую баночку, он, издав облегченный выдох, так и не открыв глаза, залпом выпил ее содержимое.

Неизвестное на вкус средство подействовало почти моментально. Боль прошла, блевать больше не хотелось, да и общее состояние вареного пельмешка отступило, возвращая телу какой-никакой тонус. Обрадованный таким поворотом Бэкхён широко распахнул глаза, желая поскорее отблагодарить своих менеджеров за чудодейственное лекарство.

Но в этот момент что-то пошло не так.

Бэкхён точно помнил, что отмечали они, как обычно, в своем общежитии. То, что он не там, понятно становилось сразу. Он непонимающе и осуждающе смотрел на высокий, покрытый потрясающей лепниной, выбеленный потолок. Тот в свою очередь, был вызывающе молчаливым. К своему великому сожалению, он проиграл в гляделки потолку, в силу того, что все его аргументы в виде грозных и хмурых взглядов, разбивались о воистину каменное спокойствие противника. В общежитии таких коварных потолков отродясь не было. И новых комнат там точно за ночь образоваться не могло. Никак. Тем более с таким старым, обшарпанным интерьером. Кстати говоря о нём.

Бэкхен приподнялся на кровати и стал медленно и с опаской осматриваться. В помещении царил тонкий шлейф разрухи и беспрецедентного хаоса, с нотками легкой истерии. Проще говоря, это был бардак. Изначально, комната, скорее всего, была довольно просторной и красивой, но все ее наполнение как будто специально набиралось для того, что бы максимально ее захламить. По периметру стояли предметы мебели разной степени обветшалости и разрушения. Все стены были украшены не особо впечатляющими и весьма поистершимися плакатами полуголых девушек и мотоциклов вперемешку с фотографиями в простеньких рамках. Комнату освещал свет из огромного окна, наполовину задернутого тяжелыми бархатными шторами. Везде лежали слои пыли. Где-то не так много, а где-то, как на люстре, например, целыми комьями. Люстра вообще поразила Бекхена. Она была большая, кованная и с огарками свечей. Кто вообще пользуется свечами в квартире? Но даже среди всего этого, проглядывался изначальный вид помещения. Кое-где между плакатами виднелись куски шелковых серых обоев. Еще не сломанная мебель выглядела богато и основательно. Лучше всего сохранились кровать с красивым резным изголовьем, на которой, он собственно и лежал, и массивный платяной шкаф. Не то чтобы Бэкхен так уж разбирался во всем этом, но качественные вещи имеют свойство сохранять некоторое достоинство, даже в разрушенном виде.

На миг ему показалось, что какие-то из вещей, в художественном беспорядке валяющихся на всех горизонтальных поверхностях, подозрительно двигаются. Мысленно отмахнувшись от этой глупой мысли, Бэкхён перевёл взгляд на обильно завешенные стены, пестрящие разнообразием декора.

Вдруг ему снова показалось какое-то движение, но теперь уже на разглядываемых фотокарточках. Приглядевшись повнимательней, он с потрясением понял, что люди, запечатленные на фотобумаге, реально двигаются. Делают какие-то свои дела, разговаривают, живут! На всякий случай, протерев глаза еще раз, Бекхен подошел к ближайшей стене, чтобы убедиться в своих галлюцинациях. Но, к сожалению, даже активное тыканье пальцем в исследуемый предмет не принесло ничего кроме новых вопросов и истерики почтенной пары, теперь активно и не очень цензурно жестикулирующей в ответ. Ситуация становилась все страннее с каждой секундой и он еще раз потян